Notes

Она снова возвращается в этот дом, в храм её души. Там нет больше росписей и икон, там все разбросано и разорвано, некогда красивые стены в грязи и граффити, какие-то бумаги, чеки, обрывки писем, наполовину сожженные, валяются среди осколков витражей. Это был храм её души, но его покинули все, и ангелы, и демоны. Она осталась там одна.
Она поднимается наверх, пересекая пролеты, оставляя следы на пыльных ступенях. Под её ногами трескается лёд - память о холодных ночах, она поднимается с болью в душе и дикой уверенностью в серо-зелёных, помутневших от страданий глазах. Пролет за пролетом, она поднимается всё выше и выше, и она не ищет неба или спокойствия, ей не нужно отпущение. Ей нужен лишь выстрел между глаз, лишь петля, подвешенная над алтарем, лишь двойная доза цианистого калия в заднем зубе. Она не может жить, но и не может умереть.
На следующий день она считает ступени. 3 этажа на лифте и 146 ступеней - и она у входа в стеклянную комнату. Дверь реагирует на отпечатки её пальцев, впуская её внутрь. Там, в огромной стеклянной сфере, подвешенной над потолком, хранится её сердце. Она машинально касается кошачьего черепа на её груди, и закрывает глаза.
1925, Friedental, Österreich
Она покидает автомобиль, и в душе её пустота. Черная дыра изнутри неё, казалось, вырывается наружу, она вся в чёрном, даже её вечный безмолвный спутник не на ее груди, а в маленькой сумочке черного цвета.
"Matre Diem, rette mich." - слетает с её губ, когда она проходит через ворота церкви. Массивные чугунные решетки закрываются за её спиной, руки держат черную сумочку, глаза завязаны чёрным бархатным платком.
— Фройляйн Вайссенбергер, как приятно снова видеть вас здесь. — голос святого отца полон ложью, она ловит её всеми оставшимися чувствами и рефлекторно задерживает дыхание. Её секьюрити делает молниеносное движение клинком, и чёрный бархат слетает с её глаз. Серо-зеленые огни горят ощутимой ненавистью, она имеет миндальный привкус. Австрийка закрывает глаза и касается маленькой черной сумочки. Секьюрити стреляет дважды.
1977, Bernau, DDR
Она едет в автомобиле без крыши, но ветер не трепещет её волосы. Она будто бы спит, но её лицо напряжено, будто бы она решает сложные математические задачи. Рискнув открыть глаза, она вновь кладет руку на грудь, где её верный спутник хранит её душу.
"Matre Diem, rette mich" - она молится, но лицо её полно страха, а не умиротворения. Она гладит языком капсулу цианида, спрятанную во рту, в ней двойная доза. Да, она никому не нужна живой, а осечка с цианидом развяжет ей язык. Она выдыхает и ей кажется, от неё ужасно пахнет миндалем.
— Фройляйн Вайссенбергер, так непривычно видеть вас здесь. — голос ей знаком, слишком знаком. Он полон страха и волнения, говорящий видит что-то в её глазах и потому стыдливо опускает взгляд.
Она идет по коридору, руки сцеплены наручниками за её спиной. Её бросают в камеру, и она слышит хруст - её безмолвный спутник, кажется, повредил себе что-то. Уверенным движением она разгрызает капсулу со страшным подарком. Запах миндаля въедается в её волосы и кожу, её хоронят в закрытом гробу, но злополучный миндаль прорастает на её могиле.
1995, Friedental, Österreich
Она спрыгивает с мопеда, вешает шлем на руль и поднимается к церкви. Чугунные решетки всё также ждут её, она касается их руками, открывая ворота. Проскользнув за них, она поднимается внутрь. Череп святого отца лежит там же, где должен был лежать череп фройляйн Вайссенбергер, погибшей в 1900 году от рака, в 1912 на Титанике, в 1925 от выстрела в спину, в 1953 в автокатастрофе, в 1977 от отравления цианистым калием и в 1995 от повешения.
Она скручивает шелковую петлю, вешает веревку там, где когда-то висел крест с Иисусом и встаёт на алтарь. Она не дотягивается до петли и подставляет себе под ноги пару библий и, кажется, евангелие. "Matre Diem, rette mich" - тихо произносит она, глядя в серо-зеленые глаза богородицы. В церкви пахнет миндалем, он забирается к ней под кожу и добирается до самого сердца. Одно красивое движение - и она мертва. Безмолвный спутник сорвался с её шеи и раскололся насмерть.
2000, Wien, Österreich.
Она сидит на кровати в своей квартире, рядом с ней - молодой красивый немец. Она что-то рассматривает, какие-то фотографии, какие-то письма. Она почти плачет, но глаза её сухие.
Немец кладет ей голову на плечо и гладит её руки своими. Она закрывает глаза и откидывается к нему на руки. Пахнет миндалём и чем-то ещё.
"Matre Diem, rette mich" - произносит она про себя. "Und ihn, wenn du kannst" - добавляет она. Завтра у него рейс в Америку, его ждет 20 часов за штурвалом, а её - сдавленный воздух церкви, запах миндаля и кошачий череп как пресс-папье.
Когда взрывается торговый центр - две идентичные башни на континенте, где она никогда не была, она не молится. Когда объявляют, какие самолеты захватили, удар её зубов крошит капсулу с цианидом.
Ее нашли на следующий день, соседка забеспокоилась. Её хоронят в закрытом гробу, на могиле стоит "Фрау" и другая подпись.
***
Кошачий череп всё ещё на ней, когда она покидает комнату со своим сердцем.
Он был на ней с того самого момента, как в 1880 году огромная овчарка выпустила кишки маленькой полосатой кошечкой с серо-зелеными глазами. Ее похоронили под миндальным деревом.
Она держит кошачий череп в руках, и он наполняется рыжеватым светом. Вырастают кости, мускулы, мех. Когда тело австрийки касается земли, полосатая кошечка с серо-зелеными глазами выбегает из помещения. В нём пахло миндалем.