Notes

В своей культовой книге «Трон Люцифера» Еремей Парнов справедливо замечает, что вспышки интереса к оккультизму в обществе обычно совпадают с подъёмом популярности крайне правых политических сил. Действительно, увлечение оккультизмом, мистицизмом (как в рамках традиционных конфессий, так и за их пределами) и спиритизмом в России пришлось на период 1905-1914 гг., когда переживали расцвет черносотенные союзы, а в Западной Европе – на эпоху Интербеллума 1918-1939 гг., когда зародились, развились и пришли к власти итальский фашизм, германский нацизм и испанский фалангизм. С чем это может быть связано? Можно предположить, что и мистицизм, и фашизм, в самом широком понимании данных терминов, являются реакцией на поражение некоего «прогрессивистского оптимизма». Вырастает поколение (а то и не одно) людей, которые искренне верят, что достижения науки, развитие гуманистических ценностей, международные конвенции, рост экономики и учет ошибок прошлых эпох медленно, но верно ведут человечество к более или менее светлому будущему – обществу, основанному на рациональных, прогрессивных, гуманных началах. А затем – газовые атаки и подвалы ЧК. Люди не справляются со стрессом, их ratio бунтует против абсурда и жестокости окружающего, и тогда происходит своеобразная «люстрация» бунтующего ratio со стороны бессознательного – рациональная компонента личности раз и навсегда «отстраняется от власти» над человеком, и за дело принимаются архетипы, инстинкты, порывы и эмоции, чувства и откровения. С одной стороны, это просто защитная реакция – чтобы не сойти с ума. С другой – проверенный, отточенный тысячелетиями механизм взаимодействия человека с окружающим его враждебным миром, механизм «чутья» и «магического мышления». Ни один спортсмен, актер, сыщик или разведчик не сможет успешно пройти подготовку, если будет уповать только на разум; ему никак не обойтись без инстинкта, интуиции, «шестого чувства». В критические периоды личных и, в особенности, социальных потрясений, эта «теневая» сторона человека выходит наружу и берёт его под контроль. Вот только выглядит это не всегда приятно. Тут и религиозный фанатизм, и жестокости тоталитарных режимов, и в целом «вырвавшийся на волю зверь». Мистицизм прямо апеллирует к иррациональному; фашизм – опосредованно, отвергая идею равномерного, поступательного развития общества, пренебрегая общепринятыми научными, общественными, нравственными правилами, провозглашая их абсолютную ничтожность перед Верой, Волей и Духом. Неудивительно, что на «зов иррационального» отзываются одни и те же люди, и вместе оказываются и в кружках спиритов, и в фашистских партиях. Вероятно, именно здесь и следует искать корень связи между мистицизмом и фашизмом первой половины прошлого века. А связь эта была вполне реальна.
Когда говорят о близости оккультно-мистических и нацистско-фашистских течений, обычно вспоминают полумифическое немецкое «Общество Туле» и немецкий же институт «Аненербе», который искал в Тибете вход в Шамбалу, а в Европе – следы катаров и ведьм, а также совсем уж мифическое «Общество Врил». Реже вспоминают итальскую Школу фашистской мистики, которой руководили родственники Муссолини и известный мыслитель-традиционалист Юлиус Эвола. Однако, это были усилия, предпринятые «сверху», со стороны правящих фашистских режимов, попытка «организовать и возглавить» инициативу, идущую «снизу». А эта инициатива была, и выражалась не только в том, что люди валом валили и в мистические кружки, и в ультраправые группировки (последние постепенно вынуждены были примкнуть к сильнейшим – НСДАП и НФП), но и в популярности писателей, которые одновременно выражали как «мистическо-декадентские», так и «консервативно-революционные», ультраправые, фашистские установки. Ниже сделана попытка обобщить наследие этих авторов, выявив их общие черты.
Ганс Гейнц Эверс – знаменитый немецкий писатель и поэт. Скандальную славу декадента, заигрывающего с тёмными, инфернальными, оккультными и мистическими темами, завоевал ещё в 1910-х. А в 1920-х превратился в немецкого националиста: вступил в Немецкую национальную народную партию, ругал «еврейское правительство», написал выдержанный в национал-патриотическом духе роман «Вампир». Затем сблизилсяс нацистами, в 1931 году официально вступил в ряды НСДАП и прославил нацизм в романах «Хорст Вессель» и «Всадник немецкой ночи». Поклонники Эверса впослествии стремились всячески преуменьшить степень вовлечённости писателя в нацистское движение, а возникшие у него после «ночи длинных ножей» трения с режимом – всячески преувеличить. Однако, когда уже в период действия «нюрнбергских законов» 68-летний писатель полюбил 28-летнюю полуеврейку, он смог на ней беспрепятственно жениться. Это было прямым нарушением закона, но Эверс не только смог заключить брак, но и даже не был исключён из партии. Без покровительства со стороны высших партийных бонз это было бы немыслимо. Уже после «ночи длинных ножей» по книгам Эверса снимали фильмы, поэтому возникшие у писатели отчасти из-за его декадентского творчества, а отчасти из-за вызывающего, эпатажного поведения трения с партийными функционерами никак не могут считаться «гонениями». Наоборот,связь писателя с нацизмом была почти столь же глубокой, как и его связь с «чёрной романтикой», мистикой и декадансом, и одна подпитывала другую. В романе «Альрауне», раздражавшем нацистов своей двусмысленности в ряде моментов, связанных с гендером и сексуальной ориентацией, старый немец, тайный советник, и молодой немец, авантюрист и возмутитель спокойствия, пытаются соединением научных методов и алхимических легенд создать существо высшего порядка – прекрасное, неуязвимое, сочетающее в себе мужское и женское начала и приносящее удачу. Для этого соединяют «богиню плодородия» и «бога ярости». Только в качестве богов выступают проститутка и убийца, и порождённое ими существо губит окружающих и гибнет само. Роман стал пророческим: уже после его выхода старая, консервативная Германия и Германия новая, революционная, рождают нацистского гомункула, но ещё задолго до его появления был предсказан его жестокий характер.
Карл Ганс Штробль – убеждённый нацист, многолетний и деятельный член НСДАП, после аншлюса Австрии – глава австрийского нацистского союза писателей. Он же – автор мистических произведений, зачастую не менее декадентских, чем произведения Эверса. Секса и насилия у Штробля было не меньше, а местами едва ли не больше, но он отличался более благоразумным поведением и каких-либо трений с режимом избежал. Нацисты готовы были сквозь пальцы смотреть на вольности, допускаемые в творчестве, если в реальной жизни автор был примерным партайгеноссе. Творчество Штробля может служить своеобразным путеводителем по «мистическому нацизму». Вот сербский старик – призрак. Вот белорусский крестьянин – оборотень. Вот русскя светская львица Анна Фёдоровна – вампир. Вот посланец Смерти, ада и распутных античных богов – однофамилец известного мыслителя, популярного у левых. А босхианская сцена, в которой чудовище пожирает человека, дополняется картиной распада крестьянской семьи – оплота патриархального общества, и беспомощности традиционного защитника католической Австрии – деревянного изображения Христа. Горечь от гибели старого мира, страх, ярость – всё это переплетено вместе, и ясно, что автор готов остановить чудовище современного ему буржуазного общества любой ценой – консерватизма, «консервативной революции», реакции, «третьего пути», фашизма, нацизма, чего угодно ещё. Он живёт в аду и готов с этим адом воевать безо всяких правил и конвенций, выбора у него нет.
Ганс Юрген Нирентц – писатель, драматург, журналист. Член НСДАП. Активный участник пропагандистских кампаний. Автор сценария фильма «Паромщица Мария». В фильме Смерть и ад побеждены простой немецкой девушкой. Но за ней – немецкая природа, немецкий дух, немецкий идеал женщины, с его воспетой ещё Гёте жертвенной любовью. «Мистический национализм» как он есть – национальные добродетели и красоты Родины побеждают инфернальное Зло.
Франц Шпунда, Вилли Зайдель, Вильгельм фон Шольц – немецкие писатели, которые либо состояли в НСДАП, либо подписали «клятву верности Адольфу Гитлеру от 88 писателей» в 1933 году. У всех в творчестве важную роль играл мистический компонент. Эти люди, обладавшие несомненным литературным талантом, не принимали то общество, в котором жили, и отторгали его: в своём творчестве – с помощью мистики, в жизни – путём поддержки режима, который объявил ему войну.
Мирча Элиаде – выдающийся ученый-религиовед, публицист, талантливый писатель, один из основоположников жанра «магического реализма», кавалер ордена Почётного легиона, номинант на Нобелевскую премию. Одновременно – руководитель «гнезда» (первичной партийной ячейки) и кандидат в депутаты от «Железной гвардии» («Легиона Михаила Архангела»), румынской военизированной крайне правой группировки, сочетавшей крайний национализм и религиозный фанатизм. Лидер «Железной гвардии» Корнелиу Зеля Кодряну разработал собственную, весьма оригинальную концепцию «мистического национализма», которую последовательно воплощал в жизнь, соединяя исключительную храбрость с исключительной жестокостью. Что общего могло быть у интеллектуала Элиаде и террориста Кодряну? В одном из романов Элиаде, «Девица Кристина», крайне декадентском, содержащем, помимо всего прочего, сцену педофильского садомазохизма, протагонист убивают свою возлюбленную – вампира. И почти сразу же жалеет об этом. Очевидно, Элиаде понимал, что его любимой Великой Румынии уже никогда не быть великой, если он «убьёт», оттолкнёт от себя «вампиров» из «Железной гвардии», мазавших друг друга кровью зарубленного предателя. И ради этой своей любви он не стал повторять ошибки своего персонажа. Впрочем, это не помогло; Румыния была лишена значительной части территории и стала сателлитом вначале Германии, а потом Советского Союза, а Элиаде навсегда покинул Родину и из-за своих связей с «Железной гвардией» не получил вполне заслуженную Нобелевскую премию. Но для человека, который считал, что время нелинейно, важнее было хотя бы попытаться спасти гибнущий национальный организм. И мистик, и фашист мыслят категориями вечности – и в этом измерении Элиаде победил.
Говард Филлипс Лавкрафт известен как своими произведениями, которые оказали громадное влияние на развитие жанра литературы об ужасном и таинственном, так и своей запредельной ксенофобией. Всё творчество американского писателя проникнуто страхами перед иммиграцией и расовым смешением. Однако, Лавкрафт не просто ксенофоб и расист. От автора, который перекинул своеобразный мост между мистикой и научной фантастикой, можно было бы ожидать некоего пиетета перед технологиями. Но Лавкрафт его лишён. Когда у его персонажа появляется возможность перенести своё сознание на внешний носитель, стать бессмертным и путешествовать по Вселенной, он в ужасе отвергает её. Лавкрафт – не только ксенофоб, но и консерватор. Однако, его консерватизм не является «оборонительным». Писатель горячо поддерживал Ф. Д. Рузвельта, которого американские консерваторы ненавидели и называли «социалистом» и даже «коммунистом». Лавкрафт умудрялся совмещать приверженность монархическим, аристократическим и расистским идеалам с приверженностью к социализму. «Аристократический социалист» Лавкрафт не стеснялся называть себя «меньшевиком», хотя и вкладывал в это понятие несколько иной смысл, чем товарищ Мартов и другие идеологи меньшевизма – «социалист, но не большевик». Естественно, испытывал интерес и симпатию к Гитлеру, не приняв нацизм полностью лишь из-за наличия евреев среди близких людей в поздний период жизни. И хотя путь американца Лавкрафта и в литературе, и в политике серьёзно отличается от пути его коллег по перу, писателей-«мистических фашистов» континентальной Европы, он един с ними в главном: Лавкрафт – «консервативный революционер».
Основным нервом «мистического фашизма» в литературе первой половины XX века было напряжённое осознание того, что современный мир враждебен человеку, и этого не изменить ни гуманистическим прогрессом, ни попытками возвращения к патриархальной пасторали.Человек может лишь воевать – читая молитвы, произнося заклинания, рубя мечом, стреляя из винтовки, вгрызаясь зубами или голосуя за партию-орден, несущую на своих знаменах символы Крови и Почвы, Традиции и Революции. Человек – не центр гуманистической Вселенной, но и не материал в руках технократов, он часть некоей силы, которую религиозные мистики считают божественным Провидением, оккультисты – метафизическим законом, а фашисты – бессмертной великой нацией, и силен или слаб он ровно настолько, насколько является или не является частью этого великого целого. В «мистически-фашистском» мировосприятии беспомощность человека ощущается одновременно с его всемогуществом. Эдуард Лимонов называл Адольфа Гитлера последним немецким романтиком, а Сергей Курёхин ещё более категорично утверждал: «Если вы романтик, вы – фашист». Умберто Эко писал о «вечном фашизме», справедливо подметив вневременной характер этого явления, но несколько неуклюже пытаясь разложить его на составные части. Но как об авторе «Гимнов к ночи» было сказано «Новалис – страшнее Гитлера», так и «вечный фашизм» более масштабен и грозен, чем любые личности или идейные компоненты, поэтому его невозможно ни пережить во времени, ни расщепить на первичные элементы и их нейтрализовать. Это органическая часть человеческой личности, которая переживёт и последнего немецкого романтика Гитлера, и последнего японского романтика Мисиму, и всех русских романтиков. Мы же можем лишь помнить, что мистика – это тайна, а тайна суть бездна. Единственный же способ преодолеть бездну – это смело в нее ступить.