Наш Серебряный век часто рассматривают как продукт вторичной переработки французских и английских декадентов. В общем и целом, это, конечно, верно. Но, на мой взгляд, есть важное отличие. Во Франции и Англии был Ренессанс, а до этого - римская античность. И Франция, и Англия, и даже южная часть Германии были в свое время римскими провинциями. Поэтому тамошние декаденты, конечно, были по-своему искренними, но "умом-то все понимали". А у нас ничего этого не было. Поэтому наши декаденты верили в свою декадентскую веру истово. Свою роль, конечно, сыграл и Достоевский. Он хотел показать торжество Христовой истины, да только был человеком темперамента демонического, и ко Христу от него пришло гораздо меньше народу, чем к тому, что он так убедительно изображал - самоубийство, отцеубийство, педофилия и безумие. Так что у наших все было взаправду. Если про архаичное сознание крестьян, которые верили, что Никола Угодник с образа сошел и вора за ухо поймал, написано немало, то вот архаичное сознание разночинцев как-то недооценено. Ну написал господин Эткинд своего "Хлыста", да вот только книга эта ценна лишь фактами-датами-цитатами. Когда Эткинд перестает цитировать и начинает анализировать, то получается Фрейд в пересказе для детей. Панченко, в "Христовщине и скопчестве", конечно, понимает вопрос лучше, только Серебряного века и вообще интеллигенции касается мельком, постольку-поскольку, книга-то немного о другом. И вот - на мой сугубо личный взгляд - это понимание искренней веры русских декадентов осталось как-то не проговорено, а значит, недооценено. А ведь Мережковский, Никола Клюев и Пимен Карпов не играли в пророков, а считали себя ими. Блок и Белый не из национальной спеси полагали русских "последними арийцами", а взаправду так считали - ответственность-то какая, судьба всего арийского мира от нас зависит! Гиппиус не ради эпатажа ходила в мужской одежде и говорила и писала о себе в мужском роде, а искренне недоумевала, почему же она по паспорту числится женщиной. В эмиграции у нее это прошло - но Серебряный век закончился, более того, закончилось само государство, в котором он был, а с ними закончилась и та Гиппиус, какой она когда-то была. Хотя не факт - возможно, просто считала ниже своего достоинства смешиваться с толпой всяких феминисток-лесбиянок типа Марлен Дитрих. С Розановым, конечно, вопрос спорный. Скорее всего, он, все-таки, был лицедеем, типа нынешних Галковского и Невзорова. Но нельзя исключать и того, что он был Билли Миллиганом, в котором жило сразу несколько личностей. И вот тут мы подходим к тому, что мы все так любим делать с февраля прошлого года - к историческим аналогиям. Был такой поэт - Александр Тиняков. Вначале был черносотенцем, писал что-то в духе того, что "ради жидов от Христа не отречется". Потом отрекся, посчитав, что Спаситель был семитом (профессор Аквилонов это утверждение оспаривал, но в целом это преобладающее мнение), и мешает ему среди арийских березок вовсю предаваться плотской любви. Потом пошел служить во Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию (ВЧК), где семитов было немало. Потом стал профессиональным нищим. Только мне он напоминает одного известного современного поэта-националиста? Потом Савинков - революционер (специфический, писал, что убивать ради самодержавия ничуть не хуже, чем ради свободы), в годы гражданской войны вставший за единую и неделимую Россию. Неужели тут не видно сходства с нашим выдающимся, безо всякой иронии, писателем, который даже фамилией на Савинкова похож? Понимаю, что сравнение Гумилева с Прилепиным уже немного натянуто, но все же. И вот не дает мне покоя мысль о том, что мы свой Серебряный век, так неожиданно прервавшийся, недопели и недоиграли. <...> Не будем забывать, что "предводитель постмодернизма" Энди Уорхол - русин, не чужой нам человек.
